Неточные совпадения
«Я ничего не
открыл. Я только узнал то, что я знаю. Я понял ту силу, которая не в одном прошедшем дала мне жизнь, но теперь дает мне жизнь. Я освободился от обмана, я узнал
хозяина».
Хозяин игрушечной лавки начал в этот раз с того, что
открыл счетную книгу и показал ей, сколько за ними долга. Она содрогнулась, увидев внушительное трехзначное число. «Вот сколько вы забрали с декабря, — сказал торговец, — а вот посмотри, на сколько продано». И он уперся пальцем в другую цифру, уже из двух знаков.
Вот почему он и уехал, ей не сказавшись и заказав
хозяевам отнюдь не
открывать, куда он делся, если откуда-нибудь придут его спрашивать.
Иван Фомич выставил миру два ведра и получил приговор; затем сошелся задешево с
хозяином упалой избы и
открыл"постоялый двор", пристроив сбоку небольшой флигелек под лавочку. Не приняв еще окончательного решения насчет своего будущего, — в голове его мелькал город с его шумом, суетою и соблазнами, — он устроил себе в деревне лишь временное гнездо, которое, однако ж, было вполне достаточно для начатия атаки. И он повел эту атаку быстро, нагло и горячо.
Застав
хозяина спящим, Флегонт Михайлыч, по своей деликатности, вероятно бы, в обыкновенном случае ушел домой, но на этот раз начал будить Лебедева, и нужно было несколько сильных толчков, чтоб прервать богатырский сон зверолова; наконец, он пошевелился, приподнялся,
открыл налившиеся кровью глаза, протер их и, узнав приятеля, произнес...
После обеда
хозяин лег спать в комнатке за магазином, а я,
открыв золотые его часы, накапал в механизм уксуса. Мне было очень приятно видеть, как он, проснувшись, вышел в магазин с часами в руках и растерянно бормотал...
Реже других к ней приходил высокий, невеселый офицер, с разрубленным лбом и глубоко спрятанными глазами; он всегда приносил с собою скрипку и чудесно играл, — так играл, что под окнами останавливались прохожие, на бревнах собирался народ со всей улицы, даже мои
хозяева — если они были дома —
открывали окна и, слушая, хвалили музыканта. Не помню, чтобы они хвалили еще кого-нибудь, кроме соборного протодьякона, и знаю, что пирог с рыбьими жирами нравился им все-таки больше, чем музыка.
Но
открыв незапертую калитку, он остановился испуганный, и сердце его упало: по двору встречу ему шёл Максим в новой синей рубахе, причёсанный и чистенький, точно собравшийся к венцу. Он взглянул в лицо
хозяина, приостановился, приподнял плечи и волком прошёл в дом, показав Кожемякину широкую спину и крепкую шею, стянутую воротом рубахи.
— Давай самовар! — радостно скомандовал
хозяин. — А ставни не
открывай, давай огня лучше, налей лампу!
Прошло несколько минут ожидания, пока он, доложив обо мне, появился из кабинета Брауна; уже не угрюмо, а приветливо поклонясь, он
открыл дверь, и я, войдя в кабинет, увидел одного из главных
хозяев, с которым мне следовало теперь говорить.
А… а все-таки, должен вам сознаться, что ночь после этого провел прескверно и в перерывчатом сне видел льва. Что бы это такое значило? Посылал к
хозяину гостиницы попросить, нет ли сонника? Но хозяйская дочка даже обиделась и отвечала, что «она такими глупостями не занимается». Решительно нет никакой надежды предусмотреть свою судьбу, — и я поехал лицом к лицу
открывать что сей сон обозначает?
Он покраснел, выпустил уши лошади и, без помощи оброта
открыв ей рот, посмотрел в зубы: клыки были целы, чашки полные, чтò всё уже успел выучить молодой
хозяин: стало-быть, лошадь молодая.
Раиса медленно отодвинулась в сторону, Евсей видел маленькое, сухое тело
хозяина, его живот вздувался и опадал, ноги дёргались, на сером лице судорожно кривились губы, он
открывал и закрывал их, жадно хватая воздух, и облизывал тонким языком, обнажая чёрную яму рта. Лоб и щёки, влажные от пота, блестели, маленькие глаза теперь казались большими, глубокими и неотрывно следили за Раисой.
Когда Евсей принёс водку,
хозяин поднялся, залпом выпил её и, широко
открыв рот, долго смотрел в лицо Евсея, а потом спросил...
Евсей немедленно сделал это. Окно выходило на крышу соседнего дома. На ней — трубы, четыре, все одинаковые. Посмотрел на звёзды тоскливыми глазами робкого зверька, посаженного в клетку, но звёзды ничего не говорили его сердцу. Свалился на сундук, закутался с головой одеялом и крепко закрыл глаза. Стало душно, он высунул голову и, не
открывая глаз, прислушался — в комнате
хозяина раздался сухой, внятный голос...
Но Иван Иваныч не шевелился и не
открывал глаз.
Хозяин пригнул его голову к блюдечку и окунул клюв в воду, но гусь не пил, еще шире растопырил крылья, и голова его так и осталась лежать в блюдечке.
Затем он опять вышел и через минуту вернулся в шубе и в цилиндре. Подойдя к коту, он взял его за передние лапы, поднял и спрятал его на груди под шубу, причем Федор Тимофеич казался очень равнодушным и даже не потрудился
открыть глаз. Для него, по-видимому, было решительно все равно: лежать ли, или быть поднятым за ноги, валяться ли на матрасике, или покоиться на груди
хозяина под шубой…
Чувствуют они это тонко, как воры сторожкое движение просыпающегося
хозяина, дом которого грабили в ночи, и знают они, что, если народ
откроет глаза, перевернётся жизнь вверх лицом к небесам.
Тот
открыл глаза и увидал перед собою Шерамура. Он был по-вчерашнему в блузе без рубашки и в бандитской шляпе. Только яркий, голодный блеск черных глаз его немножко смягчился, и в них даже как будто мелькало что-то похожее на некоторый признак улыбки. Он протянул к
хозяину руку и проговорил...
Рыбников разглядывал все это с вежливым, но безучастным любопытством, в котором
хозяину казалось даже нечто похожее на скуку, даже на холодное презрение. Между прочим, Рыбников
открыл книжку какого-то журнала и прочел из нее вслух несколько строчек.
Мне пора было топить печь, я встал и сказал об этом
хозяину, — он тоже поднялся,
открыл ларь, похлопал ладонью по тесту и сказал...
Таких напоминаний
хозяин не любил: поджав губы, он с минуту слушал пекаря молча, строго озирая его зеленым глазом, потом
открывал жабий рот и тонким голосом внушал...
С ларя вскочил Никандр, подбежал к печи, наткнулся на
хозяина и обомлел с испуга на минуту, а потом, широко
открыв рот, виновато мигая рыбьими глазами, замычал, чертя в воздухе быстрыми пальцами запутанные фигуры.
— Слушай, —
открыв дверь на улицу, крикнула девица вслед мне, — ты не бойся, я
хозяину ничего не скажу!..
Подумал я, подумал, и вот как-то раз освободилась одна лакейская вакансия, пошел я к
хозяину и попросился. Тот сначала было глазами захлопал. «Помилуйте, вы — бывший офицер, вам ведь „ты“ будут говорить: да, знаете, и мне будет неловко с вами обращаться, как с официантом, а делать разницу — вы сами понимаете — неудобно». Но я его успокоил тем, что
открыл ему часть моей жизни — не самые, конечно, темные места, но все-таки рассказал кое-какие приключения. Согласился. Умный был мужик.
— Так вообразите же, недавно
открыли в этом доме целую шайку воров, то есть, сударь ты мой, ватагу, притон-с; контрабандисты, мошенники всякие, кто их знает! Иных переловили, за другими еще только гоняются; отданы строжайшие приказания. И можете себе представить: помните
хозяина дома, богомольный, почтенный, благородный с виду…
Катерина сняла со стола старый ковер, потом
открыла сундук, вынула из него драгоценную скатерть, всю расшитую яркими шелками и золотом, и накрыла ею стол; потом вынула из шкафа старинный, прадедовский, весь серебряный поставец, поставила его на средину стола и отделила от него три серебряные чарки —
хозяину, гостю и чару себе; потом важным, почти задумчивым взглядом посмотрела на старика и на гостя.
Человек обидел тебя, ты рассердился на него. Дело прошло. Но в сердце у тебя засела злоба на этого человека, и когда ты думаешь о нем, ты злишься. Как будто дьявол, который стоит всегда у двери твоего сердца, воспользовался тем часом, когда ты почувствовал к человеку злобу, и
открыл эту дверь, вскочил в твое сердце и сидит в нем
хозяином. Выгони его. И вперед будь осторожнее, не отворяй той двери, через которую он входит.
Хозяин духана, старый армянин, принял нас как важных путешественников и гостеприимно
открыл нам двери духана.
— Това-а-рищ… — с презрением протянул Андрей Иванович. — Хоть поиздохни все кругом, ему только одна забота — побольше домой к себе натаскать. Настоящий муравей! Зато, дай десять лет пройдет, сам
хозяином станет, мастерскую
откроет… «Григорий Антоныч, будьте милостивы, нельзя ли работки раздобыться у вас?…»
Хозяин сводил меня в свою спальню (он спал отдельно) всю увешанную прекрасными картинами парижских художников, все его приятелей, и при этом рассказывал мне, кого из них он первый"
открывал"и, разумеется, приобретал их полотна за пустую цену — прежде чем они входили в славу.
Танцы чередовались. После третьей кадрили очистили залу и
открыли форточки. Хозяйка плавала по комнатам, подмигивала мужчинам, пристраивала девиц, сама много танцевала.
Хозяин с маслеными глазами дежурил у шампанского и говорил неприличности. Тапер-итальянец переиграл все свои опереточные мотивы. Вечер удался на славу.
— Да! Это правда! Его нужно было лечить, куда-нибудь в санаторию отправить в Швейцарию. А ты книжками его отчитывал да разных
Хозяев каких-то
открывал… Деньги бы всегда нашлись. Ты отлично знаешь, я с удовольствием дала бы тебе, сколько бы ты ни попросил…
Конечно, я болен. Слишком много всего пришлось пережить за этот год. Истрепались нервы, закачались настроения, душа наполнилась дрожащею серою мутью. Но этому я рад. Именно текучая изменчивость настроений и
открыла мне моего
Хозяина. Как беспокойный клещ, он ворочается в душе, ползает, то там вопьется, то здесь, — и его все время ощущаешь. А кругом ходят люди. Хозяева-клещи впились в них неподвижною, мертвою хваткою, а люди их не замечают; уверенно ходят — и думают, что сами они себе причина.
В том, что государь был вкладчиком в этой тайне,
хозяин признал себя виноватым, а какими путями известна она была самому Курицыну, этого не мог, не смел и не должен был
открывать.
В тот вечер, когда в кабинете старика Хомутова последний беседовал со своею женою, а в спальне Талечки Катя Бахметьева с рыданиями
открывала подруге свое наболевшее сердце, оба
хозяина квартиры на Гагаринской набережной, отец и сын Зарудины, были дома.
Ровно в одиннадцать часов лакей, с таким же важным видом, как и его
хозяин,
открывал обе половинки дверей, ведущих в столовую, и докладывал, что чай подан.